Шэннону было невероятно стыдно за то, что он разве что не светился сейчас от радости: он, наконец-то, покинет стены  собственного дома, успевшего осточертеть ему за те пару недель, что он был в Лос-Анджелесе. Лето не уставал поражаться себе, своей природе и предпочтениям, которые менялись у него с завидной регулярностью: стоило группе отправиться в турне, как старший из братьев начинал скучать по собственной берлоге и дому, родному Эл-Эй, но оказавшись в Городе Ангелов больше чем на пару недель – начинал изнывать от повседневной рутины и какого-то однообразия: все те же люди, те же места, улицы и бары – все это было слишком знакомым и казалось мужчине скучным.  Вот и сейчас он изнывал от скуки, вынужденный пережидать пару-тройку недель  дома, перед туром по Латинской Америке. Для того чтобы навестить всех тех, кто был по-настоящему дорог ему, напомнить о себе и раздать сувениры и подарки Шэннону хватило четырех дней, еще три он провел с сыном, матерью и ее ухажером, в попытках привыкнуть к своим новым обязанностям: быть отцом и пасынком. И то и другое невероятно выводило Шэ из себя, он привык быть один, быть сам по себе, привык быть единственным мужчиной в жизни матери,  привык жить для себя, а не для кого-то. Сейчас же жизнь Шэннона Лето изменилась до неузнаваемости: ему нужно было быть отцом для двухгодовалого непоседы, норовившего перепробовать на вкус все что только попадалось ему под руки или под ноги, ему нужно было научиться быть папой и он искренне хотел быть таковым для маленького Дэнни, вот только времени на «обучение» было катастрофически мало, откровенно говоря его почти не было: туры, презентации, интервью, церемонии, музыкальные тусовки на которых нужно было наличиствовать , чтобы заиметь нужные связи … Шэннон не успевал быть еще и папой, поэтому Дэнн до сих пор называл его «эй» или «Шэ», прожив более полугода в семействе Лето, став его полноправной частью. Быть пасынком Шэннону не нравилось еще больше, чем быть «горе-папашей»: наличие Джеффа, мать его, Бриджесса в жизни Констанс Лето, которую Шэннон искренне считал «своей» и, как  и всякий эгоист, которой он не хотел делиться ни с кем кроме брата и сына, весьма усложняло отношения Констанс и Шэннона и это ему очень, очень не нравилось.

Выглядишь так, будто на свидание собираешься… – Шэннон перехватил взгляд матери в зеркале , Констанс стояла в дверях сыновьей ванной вместе с Дэнни на руках. – Я чего-то не знаю? – женщина поудобнее перехватила еще сонного Дэнни и снова уставилась на сына. Лукаво улыбаясь она разглядывала Шэннона: еще сырватые (после душа) волосы были забавно взъерошенными, губы и пальцы перепачканы зубной пастой, а на полотенце, что прикрывало обнаженные бедра Шэннона  можно было заметить остатки пены для бритья. Он все еще казался ей маленьким, кажется он будет для нее таким всегда. Констанс улыбнулась и перехватив эту улыбку Шэнн не смог сдержать своей.
Нет, мам… - сплюнув остатки пасты в раковину и смыв за собой отозвался Шэннон. – Никаких свиданий. У меня нет времени на это. – ответил брюнет наскоро «расчесываясь», пробегая пальцами по волосам и пытаясь соорудить на своей голове что-то более или менее напоминавшее новомодную укладку. – Мне нужно встретиться с Феликсом, у него есть кое-то для Джареда. –сказал Лето проходя из ванной в свою спальню, задержавшись в дверях на пару секунд, чтобы поцеловать мать и сына. Надеюсь что эта вещица сумеет развеселить моего занудного брата… - привычным движением руки брюнет потянулся ко полотенцу намереваясь избавиться от своего облачения, чтобы начать одеваться, но вспомнив  что в комнате он не один, Шэнн остановился, как говорят в такие моменты «за секунду до» Я постараюсь быть к ужину, мам. Не хочу ломать планы твоему мистеру. – пообещал он в спину Констанс, та что-то умиленно воркуя на ухо любимому внуку, уже спускалась вниз, оставляя сына наедине с его сборами.
***
Феликс Лютер Янг Третий  владел автосалоном «Форсаж», одним из лучших в городе. Именно у Янга можно было найти то, что отвечало бы самым взыскательному вкусу и высоким требованиям обитателей голливудских холмов. Шэннону Феликс был знаком еще с тех «лохматых» времен, когда оба они угоняли тачки в пригороде Санта-Моники, чтобы выручить хоть какие-то деньги на кислоту и порошок. Обоим, со временем, удалось избавиться от своих пагубных привычек и клептомании и не потеряться в этой чертовой жизни, полной различных возможностей.
Именно в салоне своего старого знакомого Шэннон был намерен присмотреть подарок для любимого младшего брата: Джаред был сейчас в Лондоне и судя по их братским телефонным разговорам ему там было хорошо. Это не могло не радовать старшего Лето, успевшего заметить то, что с Джаредом что-то происходит, слишком уж хорошо они знали друг друга и слишком уж были откалиброваны и настроены друг на друга, не хуже всяких там близнецов; Шэннон нутром чуял что у Джея сейчас что-то неладно и пока Младший не рассказал ему все сам, зарывался в ворохе догадок и версий. Одной из таких (и самой бездарной, Шэнн это признавал) было то, что Джею пришлось расстаться с любимой машиной. Разбив где-то свой новенький «эвог», продав белоснежный внедорожник  и не успев купить что-то взамен Джей отправился в Англию на переговоры с тамошними звукарями, намереваясь заключить контракт на запись альбома в одной из лондонских студий. Шэннон же решил немного подсобить братцу и купить то, что так хотел Джей до возвращения младшего Лето в Штаты.
Мистер Лето… – блондинка улыбнулась (хоть этого и не было видно из-за медицинской повязки на ее лице) Шэннону приподнимаясь со своего места за стойкой администратора и выходя ему на встречу. Небольшой холл автосалона напоминал Шэннону своим видом комнату ожидания в каком-нибудь дорогущем борделе, не то чтобы Лето был завсегдатаем таких заведений, совсем нет, но он точно знал что именно какой-нибудь дом терпимости и стал источником для вдохновения владельцу этого салона. – Мистер Янг просил извиниться перед вами, у него внезапная встреча, но он обещал, что обязательно присоединится к вам как только освободится. И взял с меня слово что я помогу вам и устрою все в лучшем виде… – только сейчас, когда девушка подошла к нему совсем близко, Шэнн заметил ее опухшие глаза, синяки под которыми не смог скрыть ее термоядерный макияж и «смоки-айз» с жирной черной подводкой. Блондинка говорила «в нос», торопясь и стараясь не задохнуться, глотая воздух короткими, торопливыми вдохами… это очень не понравилось Лето и он отступил на пару шагов назад улыбаясь девушке на пять миллионов. – Не беспокойтесь, это не грипп, не простуда. Я исправляла нос. – девушка кокетливо коснулась наманикюренным ноготком края своей маски и весело сощурилась снова улыбаясь Шэннону. Тот рассмеялся в ответ и поспешил извиниться, оправдываясь наличием на половину выздоровевшего сына и тем, что ему не хотелось бы заражать малыша снова, когда тот только-только пошел на поправку. Получив в ответ протяжное «оуууууу как это милоооо» Шэнн смущенно улыбнулся и попросив милую леди обязательно напомнить Феликсу о себе, когда тот освободится. Оставив жертву пластической моды в бордельном фойе Шэннон отправился в торговый зал, забитый машинами всех мастей, выискивать именно ту, что подошла бы его братишке.